О ПРОБЛЕМЕ КЛАССИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Мы начинаем новую рубрику "Классическая гимназия". Она будет освещать вопросы по истории классического образования в России и в других странах, давать информацию о современных классических гимназиях, а также о школах, в которых введены один или два древних языка; практические советы преподавателей отдельных дисциплин, имеющих реальный опыт работы в классических гимназиях, и размышления о богословских и философских аспектах современной педагогики; мемуары известных педагогов и задачи подготовки преподавателей классических гимназий; мнения учащихся о том, что входит в понятие "хорошее образование"; беседы с известными священнослужителями, богословами, философами, политиками о задачах современной школы.
Рубрику ведут Юрий Анатольевич и Елена Федоровна Шичалины, учредитель и директор Классической гимназии при Греко-латинском кабинете.

"Классическое образование", "классическая гимназия", "классицизм" — об этом начинают все чаще говорить в современном обществе и в церковных кругах, причем как о чем-то безусловно положительном, хотя и не совсем понятном. Правда, теперь уже никто, думается, не считает, что классической гимназия называется потому, что в ней изучают классическую русскую литературу или классическую физику, хотя еще десять лет назад приходилось сталкиваться и с таким представлением о классической гимназии.

Но в чем именно состоит специфика классического образования, которое, с одной стороны, практически исчезло в России после его отмены в 1918 году, а с другой — вызывает столь широкий общественный интерес и, очевидно, отражает насущную потребность представителей самых разных слоев общества, представителей разных специальностей, тех, кто учится как в средней, так и в высшей школе?

Идея классического образования проста: она является образцовой для всякого образования вообще и состоит в том, чтобы ни одна сторона человеческой души не оставалась в процессе образования беспризорной. Поэтому в классической гимназии изучаются два древних языка (латынь и греческий) и три новых (английский, французский, немецкий), литература, история, история искусства, математика и блок естественно-научных дисциплин, а также Закон Божий. Именно по поводу последнего часто возникают недоумения и вопросы; однако полноценная классическая гимназия как раз исходит из того, что духовная составляющая всякого воспитания никак не может быть выпущена из поля зрения школы.

Российское классическое образование исконно связано с Православием, и это сочетание представляется совершенно естественным. Мы не должны забывать, что все образовательные институты современности, имеющие общезначимый характер, так или иначе связаны с европейской традицией, то есть в истоке — с греческой и латинской культурой, а также с христианством, вместившим все достижения греко-римской образованности и лишившим их национальной узости. Современные системы школьного образования восходят к греко-римской школе в той ее форме, которая была освоена христианством уже к V–VI векам. Современное высшее — университетское — образование в самой своей идее возникло в недрах христианской Европы, и именно христианство показало подлинное значение отдельных наук, открытых еще в античности, для формирования целостного человека. То, что мы теперь называем гуманитарными и точными науками, в школах древних Греции и Рима не только рассматривалось вместе, но и находило свое правильное место по отношению к духовному воспитанию. Самое существо и структура античной школы были восприняты христианством, отбросившим притязания язычников на единоличное обладание истиной и вместившим античную ученость в свой гораздо более широкий кругозор.

Основное достоинство классического образования состоит в том, что мы, пропагандируя его и строя соответствующие образовательные программы, не должны ничего придумывать. Мы изучаем два древних языка, потому что эти языки были языками тех двух народов, которые создали все остальные науки и дисциплины, изучаемые в школе; в то же время греческий и латынь были и остаются двумя первыми языками христианской Церкви. В особенности в России изучение этих языков является естественным потому, что и своей письменностью, и своей духовной и церковной жизнью мы связаны с Византией; но и латинский язык для нас также является своим, потому что, как известно, одно время он был официальным языком нашего богословия. В то же время мы усвоили и сделали своими все развивавшиеся в Европе науки и достигли в них выдающихся результатов.

Поэтому возрождаемое нами классическое образование реально исходит из того пути, который Европа прошла за три тысячи лет; и мы стремимся сохранить этот путь в его целостности, полноте и осмысленности. Язык нашей Церкви никогда не противопоставлял себя греческому и латыни, но дал образец для усвоения всего духовного и культурного богатства, представленного на этих языках. Поэтому и тот тип образования, который включает в себя Закон Божий, традиционно открыт для всех подлинных духовных достижений прошлой и современной культуры. В этом смысле отношение Православия к образованию является поистине образцовым. В частности, это проявилось и в деятельности канонизированных нашей Церковью митрополитов Московских Филарета и Иннокентия, чей опыт — как и опыт отцов Церкви — мы обязаны учесть. Одна из констант этого опыта состоит в том, что все интеллектуальное и духовное богатство, которое дети должны освоить в школе, оказывается для нас так или иначе воцерковленным за две тысячи лет развития христианства и за тысячелетие русского Православия.

Наличие классических школ в общей системе образования является своего рода скрепой, объединяющей все прочие более или менее разрозненные направления образовательной деятельности. Мы привыкли к тому, что можно преимущественное внимание уделять иностранным языкам, или литературе и истории, или математике и физике, наконец, музыке, балету, спортивной гимнастике, футболу и т.д. При этом никого не смущает тот факт, что ранняя и узкая специализация детей школьного возраста часто приводит к однобокости, которая тем не менее оправдана, поскольку действительно у отдельных детей получают исключительное развитие отдельные способности. Мы твердо знаем, что таких детей нужно отдавать в специальную языковую, гуманитарную, музыкальную, математическую или спортивную школу. Но при этом мы упускаем из виду, что в каждом поколении есть немало таких детей, которые развиты разносторонне: и именно эти дети являются самой драгоценной, но в то же время и самой уязвимой частью нашего общества. Именно они нуждаются в таком образовании, которое за отдельными специально развитыми частностями имеет в виду и целое, объединяющее как отдельные дисциплины, так и разные способности человеческой души. При этом такого рода разносторонне одаренные дети в каждом поколении рождаются в самых разных социальных слоях и, во всяком случае, совершенно независимо от материального благосостояния родителей. А такого рода школы самим своим существованием, принципиальной полноценностью и добротностью предлагаемого ими образования могут быть опорой для любых других специальных образовательных учреждений, также ориентированных на добротное образование.

Именно в России, всей своей историей связанной как с истоками европейской культуры, так и со всеми этапами ее развития, классическое образование поистине может считаться общенациональным ориентиром. Но при этом конкретные вопросы, встающие в связи с введением и развитием классического образования у нас в стране, нуждаются в современном продумывании.

Прежде всего речь идет о программах классических гимназий. Они могут содержать большее и меньшее число часов, отводимых на древние языки, могут содержать и не содержать вероучительные дисциплины. Ясно, что некоторым ориентиром могут служить программы наших дореволюционных школ. Однако программы дореволюционных классических гимназий менялись на протяжении XIX века несколько раз (с их краткой историей можно познакомиться хотя бы по статье "Гимназия" энциклопедии из Брокгауза–Ефрона). В этих программах отражен реальный опыт российской педагогики, который, конечно, драгоценен для нас, однако же мы не можем воспользоваться им механически.

Эта невозможность механического перенесения самых прекрасных норм школ прошлого века в современность объясняется не только тем, что с тех пор много воды утекло, но и тем, что современные классические гимназии в России развиваются в принципиально иных условиях. Нам необходимо заново ответить на вопрос: зачем нам вообще нужны древние, или мертвые, языки, как их часто называют, причем именно эти – латынь и греческий. Единого готового для всех времен и народов ответа на этот вопрос нет, его каждый должен найти для себя сам. Если кто-то скажет, что его ребенку нужно глубоко изучать математику, древнееврейский и арабский, то для этого, наверное, тоже можно найти свои резоны. И даже по сравнению с общей ситуацией в дореволюционной России у нашего времени и у современной России есть своя специфика.

ХIХ век на Западе был веком подлинного расцвета классической филологии, лингвистики, археологии, что в целом для европейцев вполне соответствовало необыкновенному расцвету точных и естественных наук, а также техники, в корне менявшей весь уклад жизни среднего европейца. Этот средний европеец еще питал прекрасные иллюзии относительно науки как таковой и смутно представлял – какими бедами она грозит ему уже в самом скором будущем.

Точно так же средний европеец был совершенно уверен, что религия практически сыграла свою роль и ее скоро должна заменить философия, которая, как считал, например, Гегель, "способна доставить знания, дающие возможность одновременно заключать в себе всю энергию страдания и противоположностей, господствовавших в течение двух тысяч лет над миром и всеми формами его развития, и в то же время подняться над ними…". Эту же уверенность в возможности чисто научными средствами охватить всю человеческую историю питали не только философы-идеалисты, но и материалисты, которые тем более были уверены, что в счастливом грядущем — как писал еще Кондорсе, "солнце будет освещать землю, населенную только свободными людьми, не признающими другого господина, кроме своего разума", а "священники и их глупые и лицемерные орудия будут существовать только в истории и на театральных сценах".

Завершающийся XX век сильно поубавил у европейцев этот безоглядный исторический оптимизм: они убедились на горьком опыте, что иллюзии относительно познания законов развития естественным образом эволюционирующего человека и человеческого общества и мечты относительно возможности с математической точностью вывести будущее действительно являются только иллюзиями и мечтами, причем совсем не потому, что нам еще не хватает каких-то знаний, а потому, что человеческая история парадоксальным образом никак не может быть понята силами одного только человеческого разума, даже если он оснащен самой совершенной наукой.

В прошлом веке в Западной Европе классическая филология и классическое образование должны были подкрепить уверенность европейцев в том, что у них есть своя духовная родина, свой духовный исток, который никак не связан с христианством. Этой родиной и этим истоком совершенно справедливо признавалась Древняя Греция, вослед которой развился ее западный сосед — Древний Рим, а за ним и другие народы Западной Европы, в конце концов создавшие ту цивилизацию, которая уже в XIX веке приобрела планетарное распространение.

В определенном смысле специальное внимание к языческой античности воспитывалось установками еще Возрождения, приучавшего считать варварством все то, что было продумано и написано во время так называемых средних веков. Такой подход не мог возникнуть ни в Византии, ни на Руси, поскольку в Византии не знали этого чувства отрыва от истоков греческой культуры, которое было так характерно для Запада, а для Руси как таковой культура языческой Греции практически не существовала как некое самостоятельно значимое явление, которому нужно было бы обязаться вернуться именно как к таковому.

Может быть, в нашей современности появились действительные причины, заставляющие нас забыть о собственной тысячелетней истории и о двухтысячелетней истории христианской Европы? Нам такие резоны неизвестны, и мы не можем понять, а потому и объяснить очень многих явлений в современном образовании. А именно: на каком основании и из каких соображений нужно механически воспроизводить в российских школах сравнительно недавно возникшую схему развития Западной Европы и при этом забывать о том, что созданная греками европейская культура воцерковилась и продолжала непрерывно жить благодаря Византии? Зачем нам забывать об истории собственной страны, которая непосредственно связана с Византией, от которой мы приобщились к Православию? Зачем нам бездумно заимствовать то, что считается достижениями современной обезбоженной педагогики, а свой собственный вековой опыт православной педагогики отбрасывать? Как можно постоянно стремиться к новациям, то есть к обновлению в образовании, если мы при этом забываем о той его неизменяемой основе, благодаря которой мы до сих пор сохраняем понимание множества великих творений светских и духовных писателей на протяжении тысячелетий?

Сложных вопросов, связанных с самыми азами нашего мировоззрения, остается великое множество, и нам, православным, нужно постараться дать на них осмысленные ответы. В особенности всерьез об этом приходится размышлять потому, что от того, как мы на них отвечаем, зависит и то, как мы учим наших детей. Учим и в государственных школах, и в частных, и в светских, и в духовных…

В особенности когда мы говорим о классических гимназиях, нам есть о чем поразмыслить. Открывая этими вводными замечаниями рубрику "Классическая гимназия", мы уверены, что этот круг вопросов вызовет интерес читателей "Воскресной школы": за семь лет работы нашей Классической гимназии при Греко-латинском кабинете мы столкнулись с тем, что очень многих волнует эта проблематика, серьезно волнует, а с соответствующими материалами познакомиться сложно, поскольку система классического образования у нас только-только начинает возрождаться.

Наша гимназия работает с 1993 года. Теперь, когда у нас уже было два выпуска и все наши выпускники поступили в высшие учебные заведения, мы понимаем, что целый ряд проблем, встававших перед нами, был связан с отсутствием реального опыта, заменить который не могут никакие инструкции и теоретическая подготовка. За это время нам пришлось отвечать на целый ряд вопросов, с которыми к нам обращались родители, руководители и педагоги других школ.

Ниже приводятся ответы на некоторые из вопросов, с которыми нам приходится сталкиваться чаще всего.

Означает ли классическая гимназия школу с гуманитарным уклоном, то есть увеличение числа часов на гуманитарные предметы, историю литературы и языки происходит за счет сокращения часов на изучение точных и естественных наук: биологии и физики, географии и геометрии?

— Программа классической гимназии рассчитана на способных детей и предполагает их разностороннее развитие. Классическая гимназия не гуманитарный класс, а учебное заведение, целью которого является подготовка учащегося к получению высшего университетского образования, причем на любом факультете университета. Отсутствие классических гимназий не только отрицательно сказывается на всей системе среднего образования, но и существенно снижает уровень университетского образования в стране.

К чему готовит классическая гимназия? Означает ли изучение древних и новых языков, что ребенок должен дальше обязательно учиться на филологическом факультете или заниматься классической филологией?

— То образование, которое в нашей классической гимназии предлагаем мы, позволило нашим выпускникам поступить не только на исторический и филологический, но и на физический, географический, экономический факультеты МГУ, на юридический факультет Историко-архивного института, на зоотехнический факультет Тимирязевской академии, в МГИМО. При этом мы прекрасно понимаем, что дело здесь, конечно, не в некоей абстрактной образовательной системе, а в конкретных преподавателях, которые готовят наших детей. Но, с другой стороны, нам приятно, что многие из наших преподавателей окончили наши же курсы древних языков (в частности, преподаватели математики и физики) и дети сталкиваются с разносторонне образованными людьми. И преподавателям интересно работать с детьми, развитыми не только в какой-то одной сфере, а получающими добротное образование в разных областях знания.

Обязателен ли в гимназии такой предмет, как Закон Божий, – в такой гимназии, которая по статусу является светской?

— В нашей гимназии Закон Божий — обязательный предмет, который в течение всех семи лет обучения по благословению Святейшего Патриарха читает православный священник. Поэтому родители, которые отдают своих детей к нам, сразу знают нашу установку. Вместе с тем при поступлении в нашу гимназию дети не должны предъявлять справку о крещении и письменное благословение духовника. Мы считаем, что после десятилетий атеистического террора в нашей стране нельзя закрывать классическую гимназию для детей из тех семей, которые еще не пришли в Церковь, но принципиально открыты для Православия. Очень важно, чтобы родители сразу поняли, до какой степени неразрывно подлинное классическое образование связано с Православием. Мы надеемся, что глубже понять это и нам самим, и нашим детям поможет открытая в гимназии в этом году домовая церковь.

При этом мы знаем, что есть гимназии, где Закон Божий отсутствует из принципиальных соображений: чтобы не ущемлять свободу совести учащихся. Такова известная Санкт-Петербургская классическая гимназия, где значительно большее, чем в нашей гимназии, количество отводимых на древние языки часов как бы дополняет отсутствие вероучительных дисциплин. Но, во-первых, из опыта и российской, и европейской истории мы знаем, что в сфере духовности никакие эрзацы неэффективны; во-вторых, мы прекрасно понимаем, что и само классическое образование — не единственный тип добротного образования, что не всем детям это образование нужно и не все могут его получить. На наш взгляд, это образование действительно необходимо только для разносторонне одаренных детей из тех семей, для которых жизненной потребностью является полноценное приобщение к европейской духовности, которая немыслима без греческого и латыни так же, как и без христианства, что для большинства россиян означает — без Православия.

Могут ли быть при этом классические гимназии у католиков и протестантов? Разумеется, могут, и не только могут, они реально были и есть в тех странах, где господствует католичество и протестантизм.

Может ли быть атеистическая классическая гимназия? По-видимому, нет: не случайно классическое образование было уничтожено в коммунистической России. А все попытки атеистического классицизма неизбежно оборачиваются одной из форм неопаганизма.

Может ли быть школа для мусульман с греческим и латынью? Конечно, может, причем классический греческий будет просто необходим для понимания мусульманской культуры, литературы и философии, которая в значительной степени опирается как раз на греков и немыслима, в частности, без Аристотеля. С латынью, как кажется, — сложнее, и, вероятно, оба этих языка в конечном счете могут входить в программу мусульманской школы разве что в качестве факультативных.

Всерьез совместить эти языки с последовательно проводимым иудаизмом или буддизмом также, на наш взгляд, непросто, хотя, видимо, и возможно при известных компромиссах, от которых избавлены получающие классическое образование православные.

Но именно поэтому как в царской, так и в современной России эти разные типы школ существовали и существуют, и мы полагаем, что сегодня никто не станет защищать какую-то одну образовательную модель в ущерб всем остальным.

Но все-таки могут ли учиться в гимназии, где преподается Закон Божий, дети невоцерковленные или даже некрещеные?

— Могут; но только в том случае, когда ко всему комплексу изучаемых в классической гимназии предметов в семье установилось серьезное и ответственное отношение: тогда и ребенок, и его родители могут получить для себя от этого великую пользу. С другой стороны, ведь не все даже очень способные дети извлекают для себя равную пользу от всего комплекса изучаемых дисциплин, так что и здесь многое зависит и от способностей, и от усердия.

Почему в классической гимназии при общем усилении гуманитарного цикла дисциплин не увеличивается количество часов на русский язык по сравнению с обычной школой?

— Занятия латынью и древнегреческим призваны содействовать расширению лексики учащихся, а навыки работы с текстом, которые отрабатываются при изучении древних языков, позволяют легче осваивать синтаксис русского языка. Помимо этого гимназисты знакомятся не только с современным русским языком, но и с церковнославянским, что также делает их представление о родном языке гораздо более полным. Помимо этого, занятия театром, являющиеся обязательной частью образовательной программы в нашей гимназии, предполагают внимательное прочтение, интерпретацию и свое понимание текста, а также его произнесение, для чего дети основательно знакомятся с русским литературным произношением. Поэтому при том же количестве часов русского языка, что и в обычной школе, наши дети реально уделяют ему значительно большее внимание.

Почему в вашей гимназии нет психологической службы?

— Во-первых, нужно сказать, что большинство родителей с радостью констатируют ее отсутствие, но все-таки, разумеется, есть и такие, кто хочет понять, почему ее у нас нет. Мы твердо уверены, что школа, где есть свой храм, где постоянно бывают священники, получившие добротное духовное и светское образование, дает возможность правильных решений нравственных проблем, встающих перед учениками. В постоянной опеке психолога может нуждаться и юный, и взрослый человек, остающийся один на один со своими проблемами, которые кажутся ему неразрешимыми, а чаще всего оказываются возрастными и тем самым временными. Но тот, кто регулярно посещает церковь и потому привык сознательно относиться к своей духовной жизни и к своему поведению, не нуждается в стороннем взгляде специалиста, который — прежде чем предложить решение — изучает тот или иной конфликт, возникающий в коллективе, и тем самым позволяет ему разрастись — для большей убедительности и точности диагноза.

К сожалению, мы говорим это не только на основе теоретических соображений, но и на основе очень непродолжительного, однако вполне определенного опыта работы с психологом. Мы готовы признать, что неудача нашей попытки была нашей индивидуальной неудачей; но это никак не может поколебать нашу принципиальную убежденность в том, что при полноценном духовном развитии и полноценной церковной жизни потребность в опеке психолога не возникает.

Все, о чем здесь идет речь, — вопросы крайне сложные, и мы меньше всего думаем, будто у нас на все вопросы есть готовые ответы и решения. Весь смысл данной рубрики мы как раз и видим в том, чтобы обсудить как принципиальные вопросы, встающие с возрождением у нас классического образования, так и те конкретные ситуации, с которыми сталкивается всякий серьезный педагог, ответственно работающий с детьми.

Поэтому, дорогие читатели "Воскресной школы", ждем ваших откликов, советов и вопросов, теоретических размышлений и практических соображений. И с Божией помощью мы должны вместе искать на них ответы, за которые нам не придется раскаиваться ни в этой, ни в будущей жизни.

© Ю.А. ШИЧАЛИН, Е.Ф. ШИЧАЛИНА